Текст Алексей Мочанов, 2 л.с. Фото Константин Сорокин

Десятый час пути. Нашей колонне до Полюса Холода еще несколько суток монотонной езды по белому безмолвию. Асфальт кончился в ста километрах от Якутска, когда мы съехали на скованную весенним льдом Лену в Кангалассах, и могучая сибирская река стала для нас самым широким в мире проспектом. Лед — неважная замена автомагистрали. Но когда выбираешься на пологий правый берег у Хоногора, ступаешь колесом работяги — УАЗа на скованную морозом грунтовку и прешь, как танк, через Тектюр и Чурапчу на Уолба и Хандыгу, понимаешь: позади осталась самая комфортная часть дороги. Дальше — только терпеть и смотреть в оба. 9000 км до Москвы и 600 верст до Оймякона. По федеральной трассе «Колыма», тонкой холодной ниточкой соединившей Якутск и МагаданЙ

Площадь Якутии — 3103200 км2. 18 процентов всей территории России! В семь раз больше Франции, не самой маленькой европейской державы. Население же едва дотягивает до миллиона человек. Меньше пары спальных микрорайонов на окраине Москвы... Если слить в один поток семьсот тысяч якутских рек и маленьких юряхов (ручейков-речушек), получится водная гладь длиной 1100000 километров! А проходимых автодорог в республике — дай Бог, чтобы пять тысяч км набралось. И того не будетЙ

До армии я прожил здесь много счастливых лет. До сих пор на бескрайних просторах Земли Олонхо трудятся мои родители-археологи, полвека проведя в раскопках и экспедициях. В далеких 70-х, когда деревья были большими, а мои будущие одноклассники едва начинали осваивать первые страницы букваря, мамочка с батей возили меня в экспедиционном ГАЗ-69 по Табагинской возвышенности и долине Туймаада, в Бердигестях и Мохсоголлох, по разбитым асфальтовым трактам и взъерошенным грунтовым проселкам, которым, казалось, нет ни края, ни конца. Прошло три десятка лет, а на безлюдных направлениях богатой золотом, алмазами, углем и лесом Северной Земли все осталось по-прежнему. Природа северо-востока Сибири неохотно подпускает к себе человека. И далеко не каждый может найти в себе силы, чтобы жить здесь долго...

Колонна УАЗов пробирается к Северному Полюсу Холода Земли, в оймяконскую долину. В начале прошлого века советские ученые зафиксировали там самую низкую температуру в северном полушарии нашей планеты — -71,2оС. Известно, что «на юге», в Антарктиде столбик термометра опускался до - 88°, но ведь в тех краях не живут люди! Только на нескольких научных станциях вахтовым методом трудятся исследователи, а в промерзших до звона окрестностях поселков Томтор и Оймякон постоянно живет больше тысячи человек — коренное население! Между двумя этими якутскими деревнями до сих пор идет жаркий спор о том, где же все-таки холоднее. Однако, учитывая, что они находятся на расстоянии всего 30 км друг от друга, для остального человечества этот принципиальный вопрос явно имеет местное значение.

Географ и писатель Сергей Обручев (1891-1965), автор «Плутонии» и «Земли Санникова», во время своих экспедиций 1926-29 годов зарегистрировал в Оймяконской долине самую низкую температуру Северного полушария Земли. - 71,2о по ЦельсиюЙ	Стелла «Полюс Холода» в Томторе. Зимой здесь стабильно ниже шестидесяти. А летом выше +30oЙ	Дед Мороз из Великого Устюга и Санта-Клаус из Рованиеми прибыли самолетом на фестиваль Холода в Оймякон. А олени лучше?

 

Наша весенняя экспедиция — пробный шар перед серьезным плановым выездом на большой мороз. Директор научно-технологического парка Якутского госуниверситета Александр Мярин и ульяновский «связист с общественностью» Андрей Котерев пригласили нас посмотреть на эту легендарную северную дорогу, чтобы понять, сможем ли мы проделать этот же путь в середине зимы, когда градусник в здешних краях стабильно фиксирует минус шестьдесят и ниже. Для привыкшего к трескучим якутским морозам местного населения такая температура — обычное дело. Для «гостей из-за Урала» — уникальная возможность оказаться один на один с природой, чтобы проверить себя и технику в климатических условиях, которых не сыщешь больше нигде на Земле.

Удивительно, но Оймяконская долина находится на 63-м градусе северной широты, отнюдь не в Заполярье. Через эти края держит свой путь в Ледовитый океан судоходная река Индигирка. Оймяконье — генератор вечного мороза, созданный самой природой. Со всех сторон — удивительно могучие, мохнатые сонные горы: хребты Верхоянский, Черский и Сунтар-хаята. Такой красоты, как на подъездах к Кюбеме и до самого Ючюгея, я вообще никогда в жизни не видел — ни Австрия, ни Швейцария со своими фотогеничными Альпами рядом не стояли! Хочется притормозить, развести костер у обочины и долго-долго трепаться с друзьями «за жизнь и за этот удивительный уголок природы». И только когда при щадящем весеннем морозе в -30о за окном УАЗа проплывает дорожный щит с информацией о том, что этот участок трассы «Колыма» обслуживает ДРСУ «Куйдусун», до тебя доходит, что под колесами машины — та самая дорога-кладбище, которая стала братской могилой для миллионов заключенных ГУЛАГа, ведь хоронили местных зэков прямо под полотном этой автомобильной узкоколейки...

Северная езда — это не комфортное европейское движение. Шоферский люд здесь бывалый, полжизни провел в дальних рейсах. Трассу знают лучше собственной спальни, и самые отчаянные водители грузовиков «в две руки» долетают от Томтора до Якутска меньше чем за сутки. А это около тысячи верст условной дороги с коварным перевалом через начало Верхоянского хребта. Серпантин — отдельная история. Высоко, узко, страшно. Два участка над ущельями рек Восточная Хандыга и Кюбеме местные зовут «Прижимами» — в этих местах грунтовка действительно трусливо жмется к склонам, обнажая над обрывами где желтую песчаную породу, а где черную, даже вблизи похожую на уголь. Потому и Прижимы здесь зовут Жёлтый и Черный, и пугали нас этим чудом дорожного строительства все время от самого Якутска. Старожилы рассказывают, что еще несколько лет назад ширина дороги была такой, что у КамАЗа над пропастью свисало заднее наружное колесо. Сейчас стало пошире — как никак двадцать первый век на дворе. Но две машины все равно разъезжаются с трудом, а заезжие лихачи нередко срываются на самое дно ущелья. Мы сдали экзамен на горной дороге, но местные попросили нас зимой быть поаккуратнее.

...О многом хочется рассказать отдельно, но я уже живу в предвкушении настоящей полярной экспедиции. Опять соберем наш экипаж и при поддержке Саши Мярина отправимся в путь по уже протоптанной северной дороге. Мы готовы штурмовать этот Полюс зимой, в самые трескучие морозы, чтобы проверить, на что действительно способен ульяновский вездеход в «минус 70», ведь эти края — уникальный природный испытательный полигон для автомобильной техники. Правда, после рассказов в этом номере Володи Смирнова доверия к симбирской марке не прибавилось, но ведь я два года по болтикам собирал свой УАЗ в погранвойсках, а у работяг и руководства завода есть еще время, чтобы начать делать Автомобиль, а не взрослый автоконструктор «Лего»! Север на 70% механизирован УАЗом. В остатке — УРАЛ да КамАЗ. Неужто не чувствуют симбирцы ответственности за жизнь людей, встающих у оймяконской обочины на ремонт в лютую сибирскую стужу??!!